Тема смерти в жизни отца Серафима являлась самой главной, основным двигателем его мысли. Еще с юности он познакомился со смертью, когда его любимый пес был сбит автомобилем. Будущий о Серафим, тогда еще Евгений, взял его мертвого на руки, и, как он сам впоследствии говорил, смотря на него, смотрел смерти в глаза. Ему казалось, что такого явления, как смерть, быть не может, не мог же он вдруг исчезнуть. Закопал Евгений своего верного пса в саду за домом; и с тех пор стал часто задумываться о смерти.
Потом, когда я с ним познакомился, и как-то сказал, что я хочу писать сочинение о том, как умирали великие люди, он очень заинтересовался, и сожалел, что я эту работу так и не закончил. У О. Серафима был аналитический склад ума. Он смотрел как бы прямо в суть дела; и делал заключения только после того, как глубоко продумает. Очень часто молчал, и смотрел вглубь себя. А когда говорил, изречение рождалось всем его мировоззрением, которое он выработал, обучая себя всякими философиями. Обретя Православие, он заинтересовался не внешней его стороной, а стороной внутренней, Иисусовой молитвой, таинствами, которые как бы отрывали от внешней реальности, от внешней стороны религии.
После нашего знакомства его заинтересовала история моего отца, замученного коммунистами. Его сослали в Воркуту, где он и погиб. О. Серафим как-то мне даже сказал, что завидовал мне, что у меня в роду есть мученик, пострадавший и ушедший праведником в мир потусторонний. Он часто расспрашивал меня насчет жизни при коммунистах, где смерть была так близка всем. Когда мы решили с о. Серафимом, уехать в пустыню, то я явно видел, что он жаждал найти место, где упокоиться. Мы были в Платине на горе, и смотрели впервые на землю, которую решали покупать. Когда я говорил с продавцом о стоимости, Евгений отошел в сторону, и я увидел, как все его лицо изменилось. Я знал, что именно в этот момент, он ощущал, что нашел место для своего упокоения! Ему хотелось иметь этот кусок земли, и там быть похороненным. И вот это даровано.