Творения Иннокентия, митрополита Московского

Могу ли же после этого я, говоря по всей справедливости, вменить себе в заслугу, или считать за какой-нибудь подвиг то, что я поехал в Америку?
Равным образом, могу ли я присвоить собственно себе что-либо из того, что при мне или чрез меня сделалось доброго и полезного в тех местах, где я служил? Конечно, нет; по крайней мере - не должен. Бог видит, как тяжело мне читать или слышать, когда меня за что-либо хвалят и особенно, когда сделанное другими или, по крайней мере, не мною одним, приписывают мне одному. Признаюсь, я желал бы, если б это было только возможно, чтобы и нигде не упоминалось мое имя, кроме обыкновенных перечней и поминаньев или диптихов. Но как это желание мое неудобоисполнимо (как, например, при исчислении архиерейских кафедр, и самая краткая история Российской Церкви не может не упомянуть обо мне), то я искренно желал бы, чтобы в подобных случаях сказано было обо мне так же, как, например, в предисловии к Евангелию, переведенному на якутский язык, то есть что это сделано при таком-то преосвященном: лучше, проще и справедливее этого, по-моему, быть не может. «А как же, спросит меня автор статьи, по случаю которой я пишу это, - как же говорить или писать о ваших путешествиях?» Тут никак не приходится «при». Как? Очень просто! Возили или перевезли - ну, много - переехал оттуда - туда-то, и только: потому что, и в самом деле, все мои путевые подвиги состоят именно только в том, чтобы двинуться с места, то есть решиться сесть в повозку или на судно; а там - если бы и захотел воротиться, да уж нельзя; а кто ж не захочет решиться и в ком недостанет на то силы, когда того требует дело или долг?