Роде Э. Психея (Квадривиум)

Из предисловия: "В этой книге я хочу представить, в интересах истории греческой религии, мнения греков о жизни человеческой души после смерти. Такому предприятию в особенной мере суждено бороться с трудностями, встающими на пути любого исследования греческой религиозной мысли. Религия греков, явившаяся как результат становления, а не единовременно учрежденная, никогда не облекала в отчетливые понятия те идеи и чувствования, которые определяют ее изнутри и диктуют ее внешние формы. Она предстает нам всегда лишь в действии. Здесь нет религиозных книг, где можно было бы разом почерпнуть глубинный смысл и идейную взаимосвязь, направляющие грека в его отношении к божественным силам и образующие его веру. Мысль и фантазия греческих поэтов обвивается вокруг стержня греческой народной религии, который, несмотря на свою невыраженность в понятиях, — или, может быть, как раз именно в силу этой невыраженности, — чудесным образом сохранился в своем первозданном виде. Единственный источник, документирующий жизнь греческой религиозной мысли, дают нам поэты и философы в своих сочинениях, дошедших до наших времен. Их водительству мы и вверим себя на обширных пространствах нашего исследования. Но даже если, в жизненных условиях Греции, религиозные воззрения поэтов и философов уже сами по себе составляют важную часть греческой религии, — все же в них всегда различима позиция, которую тот или иной отдельный автор, в полной свободе своего суждения, занимает к религии своих отцов. Это никогда не мешало ему, насколько позволял ход его мысли, проникаться тем простым восприятием, что сформировало и определило собой народную веру и влияние любимой в народе εὐσέβεια." И впрямь, сколь мало знали бы мы о религиозных идеях, живших в сердцах верующих греков, без тех изречений философов и поэтов (а также некоторых аттических ораторов), в коих обретают голос их обычно немотствующие чувства и помыслы. Однако всякому, кто легкомысленно захочет вывести из религиозных идей, содержащихся в греческой литературе, «теологию греческой народной веры», суждено пасть жертвой серьезного заблуждения и прийти к самым причудливым результатам. Там, где мы лишены указаний и тайных намеков, даваемых литературой, нам остается лишь строить догадки о греческой религии и ее глубинных стремлениях. Конечно, нет недостатка в тех, кто уверен в своей способности найти вожделенный ключ к этой тайне в собственном сердце и услужливой фантазии; или тех, кто, более или менее невинно, приписывает древней вере в богов, ради вящего ее прояснения, мотивы, обычные для христианской набожности. Здесь творится несправедливость в отношении обоих этих видов благочестия, и постижение внутреннего смысла греческой веры делается совершенно невозможным. В частности, полная бесплодность попыток использовать идеи и настроения современного мира и культуры для объяснения глубинной сути тех или иных значимых культовых действий вновь и вновь становится очевидна в точке, которой религиозное исследование уделяет подчас даже большее внимание, нежели она того заслуживает, — в точке слияния богопочитания с верой в существование души — в теме Элевсинских мистерий.